Когда гнойник прорывает...

Есть, есть у меня нехорошее чувство, что следом за ГОУ Бордель № 57 им. Меерсона рано или поздно прорвётся наружу канализация из престижного ГОСУДАРСТВЕННОГО лицея № 1553 им. Вернадского, где активно сеет русофобию и ложь учительница зарубежной литературы Ася Штейн. Когда-нибудь мы узнаем подробности выездных учёб в пансионатах и школьных поездок за границу…

Ну, ясно, что там подобрался соответствующий контингент учителей и родителей, которым атмосфера вечного недовольства и оплёвывания страны и людей, в ней живущих, весьма по душе.

 

Хотя в уставе школы, наверно, что-то написано про патриотическое и духовно-нравственное воспитание. Хорошо же «воспитывает» Штейн: праздник Победы для неё - траурный день скорби, мэр города – ворюга и оленевод (новое оскорбление выискалось), премьер – просто ворюга, Русская православная Церковь – сборище уродов. Снос всем надоевших ларьков у метро – ночь длинных ковшей.  Ничтожество Навальный для неё – честнейший человек. Она радовалась, что подростки вышли митинговать по его указке, правда, быстренько удалила свои посты, испугавшись, что её привлекут за подстрекательство несовершеннолетних к противоправным действиям.

 

Любое событие она ухитряется подгонять под вывод о плохой стране. Нет клиентов у хостела? А потому что страна не та, люди не могут оценить талант владельцев.

 

Одна только её хабалистая наглая бабка Эмма Абрамовна заслуживает уважения и восхищения, ну, и ещё её единомышленники, такие, как русофобка Т.В. Краснова, например, или Вишневецкая из 57-го борделя.

Муженёк Десницкий накануне праздника пишет статью про изнасилованных Красной Армией немок, которую Штейн репостит со словами «какой же он у меня умный».

 

Может ли допускаться к педагогической работе человек, всю свою жизнь люто ненавидящий Родину? Есть ли объективные причины её жгучей ненависти к советской власти? Что, кого-то из её семьи коммунисты пристрелили, раскулачили, лишили невинности? Наоборот, деды и бабки всегда были хорошо устроены, впрочем, как и сама Штейн и её семья. Но им всё мало, мало, мало